IPP: Как бы вы в целом прокомментировали первый официальный визит президента Кыргызстана в Турецкую Республику?

Андрей Грозин: Я не вижу здесь никакой особенной интриги. Кто-то из наблюдателей сейчас говорит, что на такой выбор повлияли личные симпатии, и, может быть, деловые интересы Алмазбека Шаршеновича. Однако вряд ли все сводится к личным моментам.

Алмазбеку Атамбаеву ехать сейчас в Москву было бы возможно, но какой в этом смысл? В Москве сейчас все заняты совершенно другими вопросами, и он это прекрасно знает. Идет предвыборная гонка, выстраиваются всевозможные комбинации, я имею в виду внутри российской элиты, и сейчас найти нужных людей, провести нужного уровня переговоры, добиться необходимых решений, полезных для президента и для страны в целом, просто технически сложно. Гораздо более здраво было бы поехать в ту же Москву, например, в конце марта, а лучше вообще на инаугурацию будущего президента, что, скорее всего, и случится.

Относительно Турции, вы сами слышали те заявления Атамбаева, которые сейчас комментируются, в том числе и по возможному совместному российско-турецкому участию в будущем Центра транзитных перевозок. С одной стороны, эти заявления смотрятся достаточно эксцентрично, во всяком случае, раньше Анкара не получала официально такие предложения от Бишкека, но в целом они укладываются в русло той идеи, которую Атамбаев отстаивает, если я не ошибаюсь, еще с начала прошедшего года – превращение Центра транзитных перевозок в некий логистический хаб, где будут участвовать любые заинтересованные фирмы любых заинтересованных стран вне зависимости от какой-то политической конъюнктуры. На мой взгляд, идея достаточно здравая, и подключение Анкары к этой идее может дать шанс на то, что эта идея может реализоваться. Хотя в целом, я считаю, что, несмотря на полезность для экономики Кыргызстана и неплохие политические составляющие реализации этого проекта, на самом деле воплотить его в жизнь, наверное, будет очень сложно, потому что здесь слишком велика конкуренция и здесь, что называется, выйти на уровень чистого бизнеса, исключить политику будет очень сложно. Может быть, исходя из желания как-то вдохнуть жизнь в этот проект, Атамбаев и сделал такое предложение.

Относительно других заявлений, которые были сделаны в Анкаре, я, честно говоря, не услышал чего-то кардинально нового, чего бы Атамбаев не говорил относительно кыргызско-турецких отношений раньше, в его бытность премьером переходного правительства, ни в период проведения им предвыборной кампании, ни сейчас.

Кроме того, надо иметь в виду, что называется, геополитический контекст, в котором сейчас находится Турция. Турция пытается, как минимум, последние полгода, позиционировать себя не просто как страну, которая изо всех сил безуспешно пытается войти в Европейский Союз. Как мне кажется, от этого статуса «изо всех сил» Анкара отходит, турецкая элита просто устала находиться у дверей Евросоюза.

Очевидно, там сейчас идет активная переоценка ценностей. Турция сейчас выбирает для себя с геополитической точки зрения гораздо более выигрышную модель связующего звена между Западом и Востоком во всех смыслах, и в экономическом, и в политическом, и в перспективе, при удачном раскладе дел для Анкары, и в идеологическом, и в культурном.. В данном случае эта роль представляет новые возможности для государств, с которыми у Турции есть и будут более тесные партнерские отношения. То есть для Кыргызстана, если ему удастся завязать тесную дружбу с Анкарой, стать для Анкары некими основными воротами в центральноазиатский регион, это может обернуться вполне ощутимыми материальными и политическими дивидендами. Удастся ли это? Честно говоря, это у меня вызывает большие сомнения.

Да, для Кыргызстана как регионального, приоритетного партнера Анкары в Центральной Азии - технически эта роль исполнима, но ведь есть конкуренция, я имею в виду конкуренцию в самом регионе и в том числе за подобного рода роль, за подобную позицию. Я не думаю, что в Ташкенте и уж тем более в Астане лидеры этих ведущих государств в регионе согласятся с тем, чтобы передоверить статус некоего основного переговорщика, некоего «порученца» в хорошем смысле этого слова, Кыргызстану. Я думаю, никто из действующих лидеров Центральной Азии с таким раскладом не согласится, а если не согласится, то, соответственно, будет противодействие подобным кыргызским намерениям, если таковые президент и его окружение всерьез вынашивают. Многие думают, что и в Ташкенте, и в Астане смотрят на турецкое направление в политике Кыргызстана с ревностью и с достаточно негативными чувствами. То есть здесь играет роль, повторюсь, внутрирегиональная конкуренция, и ее никто не отменял.

Кроме того, есть то, что называется привлекательностью турецкой модели и для Кыргызстана, и для других центральноазиатских государств. Турция, безусловно, демократическое государство, модель которого достаточно привлекательна. И, на мой субъективный взгляд, более привлекательна, чем вертикали власти авторитарного режима, которые выстроены в подавляющем большинстве центральноазиатских государств. Кыргызстан на этом фоне, конечно, смотрится как исключение. Вполне возможно, что имея в виду большую демократичность, большую свободу, большую открытость политического процесса в Кыргызстане, Алмазбек Атамбаев и попытается представить Кыргызстан именно с точки зрения политического устройства, политической конфигурации партнеров. Но все это упирается в ревность лидеров Центральной Азии по отношению друг к другу, и в то, что из Кыргызстана во всех соседних государствах пытаются сделать пугало, пытаются изобразить страну как ненадежного партнера во всех смыслах этого слова, в политическом, экономическом, идеологическом, социальном, в каком угодно плане, очернить опыт, который есть у Кыргызстана, представить его и своим гражданам, и мировому сообществу, и партнерам по внешнеполитическому диалогу в негативном свете. Ясно, что как у каждой медали здесь две стороны. На мой взгляд, опыт Кыргызстана интересен, а с точки зрения партнеров, лидеров и элит соседних государств – он негативный, и надо стараться изо всех сил его избегать.

То есть для Турции здесь определенный момент выбора. А поскольку позиция Анкары сейчас находится в процессе постоянных трансформаций, они пытаются приспособиться к новым внешнеполитическим реалиям, то Турции сделать какой-то однозначный выбор будет достаточно трудно, если она вообще будет готова к тому, чтобы этот выбор сделать, с кем иметь приоритетные партнерские, особые отношения в Центральной Азии. Кроме того, как мне кажется, и Эрдоган, и люди, которые его окружают, ориентированы на то, чтобы осуществлять партнерство с 4-5 тюркскими государствами на бесприоритетной основе, то есть, не выбирая кого-то в качестве «любимого» стратегического партнера, действуя по всем направлениям примерно одинаково. Точно так же, как это делает, например, Китай, но уже по отношению ко всем центральноазиатским государствам.

В Турции сейчас много проблем, я имею в виду даже не проблемы внутри страны, а проблемы, которые появляются у Анкары на международной арене. Ясно, что те кризисы, которые мы наблюдали в течение всего прошлого года, то, что у нас принято обобщенно называть «арабской весной», с продолжающимися негативными процессами вокруг Сирии, растущими ожиданиями того, что конфликт вокруг Ирана может вылиться в горячую стадию, Турции сейчас трудно действовать на всех направлениях своей внешней политики с равным напряжением сил, чем-то приходится жертвовать, что-то оставлять на потом, какие-то регионы, страны откладывать, что называется, на завтра и концентрироваться на более серьезных проблемах. А самой серьезной для Турции проблемой сейчас является то, что происходит в Сирии, и то, что может произойти в Иране.

Также мне кажется, что взаимоотношения с коллективным Западом для Турции сейчас тоже являются больным местом, которое приковывает приоритетное внимание, и сейчас турецкой элите во многом просто не до Центральной Азии. Это, конечно, текущая политика, но президентский визит как раз является составной частью текущей политики. Я не думаю, что Атамбаев своим визитом в Анкару решал какие-то стратегические глобальные вопросы. Честно говоря, сейчас для руководства Кыргызстана важно, что называется, день простоять, да ночь продержаться, пройти зиму с минимальными потерями для экономики и социальной сферы. Говоря прямо, без дипломатии, президент поехал туда не решать геополитические проблемы, о которых я говорил выше. Да, это важно, это, наверное, вопросы, которые пытаются решить президент и его аппарат в ходе визита, но вопросы первостепенной важности – это экономическая помощь во всех ее проявлениях. Турция уже неоднократно демонстрировала то, что она готова помогать Кыргызстану, очевидно, сейчас от Анкары ожидается что-то подобное.

IPP: Выступая перед турецким парламентом Атамбаев сделал следующее заявление: «…Нас пытаются поставить на колени в обмен на получение кредитов и финансов для Кыргызстана». Как вы это прокомментируете?

Андрей Грозин: Это скорее эмоциональное выступление, которое было сделано в подтверждение тезисов, о которых я говорил выше. С одной стороны, действительно, есть мировые центры силы и региональные центры силы, а последнее, наверное, важнее, которые заинтересованы в том, чтобы изобразить Кыргызстан в качестве неудачника, несостоявшегося государства. Международная, региональная конкуренция есть, она была и, к сожалению, будет, а в этой конкуренции используются самые разнообразные средства, в том числе изображения той или иной страны в качестве неудачного, обреченного государственного образования. По моему мнению, Кыргызстан за последние лет пять должен был основательно привыкнуть к той роли, которую ему навязывают как извне, так и изнутри. Тут никакой новости нет, Атамбаев здесь Америки не открывает.

С другой стороны, делая такие достаточно жесткие заявления, очевидно, президент КР пытается решить те вопросы, о которых я говорил выше, то есть получить материальную помощь от Турции. На мой взгляд, это не вызывает сомнений. Приводя в пример то, как работает Кумтор, наверное, есть какие-то планы по возможному пересмотру соглашений, которые были заключены с иностранными инвесторами в сфере золотодобычи, причем не обязательно по Кумтору, возможно, и на перспективу, по другим проектам, которые руководство страны намерено заключить в течение начавшегося года. То есть в этих заявлениях есть набор и тактических задач, которые пытается решить президент, находясь в Турецкой Республике, есть и стратегическая линия. Ну и, кроме того, наверное, есть эмоциональная составляющая. Президенту сейчас очень сложно, его со всех сторон пытаются ограничить, а он, наоборот, пытается решить свои задачи – увеличить собственное поле для маневра, увеличить собственное поле влияния. Это тоже процесс достаточно предсказуемый и многими ожидаемый, поэтому он сказал то, что сказал. Может быть, те же идеи можно было донести до турецких парламентариев более дипломатично, а может быть, в этом не было необходимости и это все рассчитывалось на тот эффект, который, как это видно по отзывам турецкой прессы и произвело выступление.