В редакции «Вечернего Бишкека» прошел круглый стол о роли СМИ и четвертой власти. В дискуссии приняли участие бывший президент Гостелерадио (ныне ОТРК) народный артист КР Тугелбай КАЗАКОВ; публицист Эсенбай НУРУШЕВ; доктор филологических наук, посол Кубан МАМБЕТАЛИЕВ и главный редактор газеты Res Publica, посол Замира СЫДЫКОВА.
Всех победил рынок
“ВБ”: — Почему СМИ Кыргызстана никак не могут стать действенной четвертой властью?
СЫДЫКОВА: — Потому что Кыргызстан не является демократическим государством, все три ветви власти, как и четвертая, подчиняются “Белому дому”.
КАЗАКОВ: — СМИ даже сороковой властью не станут, потому что у нас не работают те принципы, по которым все это должно происходить. В Азии вообще трудно, чтобы СМИ стали четвертой властью...
“ВБ”: — А Япония — это Азия?
КАЗАКОВ: — В семье не без урода.
“ВБ”: — Но кто тогда создает общественное мнение?
СЫДЫКОВА: — Его формирует сам “Белый дом” и сам же верит в это.
“ВБ”: — А было ли время, когда тон задавала пресса?
КАЗАКОВ: — Когда Замира начала выпускать газету Res Publica, а Мелис Эшимканов — “Асабу”, и им еще помогали “Майдан” и “Кыргыз руху”, тогда они делали погоду и формировали мнение общества.
СЫДЫКОВА: — В те времена была почва, народ жаждал свободы после 70 лет закрытого режима.
КАЗАКОВ: — Романтический период прошел, 10–15 лет хватило, чтобы все это и народу надоело, и власть уже никого не стала слушать. И никакая служба не изучает общественное мнение.
“ВБ”: — Если бы, например, все встали на защиту одного СМИ, на которое нападают власти, то с таким мнением уже считались бы.
СЫДЫКОВА: — Сегодня СМИ — это бизнес каждого отдельного предпринимателя, даже не журналиста.
“ВБ”: — Только из–за бизнеса все изменилось?
КАЗАКОВ: — Что только мы не создавали — и хартии, и гильдии, и комитеты защиты. Вот Кубан создавал профсоюз журналистов, но всех победил рынок.
“ВБ”: — Общество атомизировали?
КАЗАКОВ: — Четвертой властью стали криминальные авторитеты...
НУРУШЕВ: — Вне закона всегда бывают две структуры — власть и криминал. А во времена революций они просто меняются местами.
“ВБ”: — Но вот когда в январе в Париже расстреляли редакцию журнала “Шарли Эбдо”, миллионы людей вышли на демонстрацию.
НУРУШЕВ: — Во Франции есть запрос на общественное мнение. А нам все равно, что там вещают Res Publica или “Вечерний Бишкек”.
“ВБ”: — Когда в Чехии сменили гендиректора гостелевидения, которое на самом деле является общественным, там на площадь вышло более ста тысяч человек с требованием отставки нового руководителя, близкого к властям.
НУРУШЕВ: — Тогда, в декабре 2000 года, новый глава Чешского телевидения Иржи Годач назначил главой службы новостей Яну Бобошикову, оба были аффилированы с партией тогдашнего спикера Вацлава Клауса. В знак протеста перед комплексом зданий ЧТВ собралось 110 тысяч человек.
“ВБ”: — Все произошло довольно стихийно.
НУРУШЕВ: — Это было проявление культуры чешского народа... Можно вспомнить и события 1968 года. В конце концов, и Годач, и Бобошикова ушли в январе в отставку.
“ВБ”: — Почему в Кыргызстане свободу слова так не защищают?
НУРУШЕВ: — Мы просто не доросли до такой стадии развития. Зато мы умеем писать доносы — во времена Сталина было написано 400 миллионов доносов — по 2–3 на каждого жившего.
“ВБ”: — Но многие просто молчали, потому что боялись.
НУРУШЕВ: — Одна из старейших римских библиотек полностью состоит из доносов. Пока народ и общество не будут заинтересованы в общих ценностях и их отстаивании, у нас никогда не будет общественного мнения.
Никто не выйдет против власти
“ВБ”: — В Европе тоже когда–то писали доносы, а сейчас доросли до общественного мнения.
НУРУШЕВ: — Мы двигаемся, но очень медленно.
СЫДЫКОВА: — Но были же моменты — из–за арестов журналистов люди выходили на площади, и митинги были. Тогда не только журналистам, но и политикам верили, считали, что они смогут что–то изменить, повлиять на власть.
“ВБ”: — Насколько СМИ и общество понимают друг друга?
СЫДЫКОВА: — Каждый день в вашу редакцию приходят сотни, если не тысячи людей, чтобы дать объявления, но я не слышала, чтобы они выступали в защиту газеты. Почему?
МАМБЕТАЛИЕВ: — Надо исходить из исторического контекста. В Чехии он — свой, у нас же никогда 100 тысяч человек в поддержку кого–то не соберется. Внутри одного государства тоже в разное время — разный контекст, во времена Акаева он был другим. Когда закрывали газеты “Свободные горы”, “Асаба” или арестовывали Замиру, тоже не было массовых митингов, но общественное мнение было.
Почему вторая революция произошла? Общественное мнение повлияло. И сейчас “Вечерний Бишкек” формирует общественное мнение, он же не только рекламу печатает. Почему возникли основания для смещения Акаева? Потому что чаша терпения переполнилась, но власть была уверена, что ничего не произойдет, и сейчас она уверена в себе.
СЫДЫКОВА: — Весь тираж нашей газеты скупали прямо у типографии, чтобы она народу в руки не попала.
МАМБЕТАЛИЕВ: — И сейчас “Вечерний Бишкек” не одинок, в кыргызскоязычной прессе тоже очень много критики в адрес властей.
СЫДЫКОВА: — Суды против Дайырбека Орунбекова, против других журналистов идут, но нет реакции. Все уже свыклись с тем, что у нас нет судебной системы, но кто–то их, как может, защищает.
“ВБ”: — Значит, общественное мнение есть?
МАМБЕТАЛИЕВ: — Общественное мнение всегда было и есть.
“ВБ”: — Но насколько оно влияет на власть?
МАМБЕТАЛИЕВ: — До точки кипения еще не дошло.
“ВБ”: — Обязательно надо ждать, когда рванет?
НУРУШЕВ: — За свободу слова всегда боролась лишь кучка людей, очень малая часть общества. Их сажали, их убивали, их объявляли сумасшедшими. Но именно они всегда двигали общество вперед. У нас сейчас ни один политик не выйдет против власти, даже если завтра закроют все газеты, как когда–то сделал Наполеон, не осталось таких. Но журналисты могут пойти против власти.
“ВБ”: — Для власти было бы гораздо умнее реагировать до взрыва.
НУРУШЕВ: — Естественно. Прислушиваться к общественному мнению — это корректировать политику, но наши власти считают, что это просто мнение тех, кто против них. А другие сидят и молчат, но это молчание ягнят.
КАЗАКОВ: — Или если где–то собрались 10 тысяч человек и перекрыли дорогу, вот это для власти что–то значит.
“ВБ”: — Язык силы для них понятнее?
КАЗАКОВ: — Власть действует по нормам большевиков. Ничего, кроме устрашающих и карающих мер, не придумали.
“ВБ”: — Могла бы роль института изучения общественного мнения выполнять интеллигенция?
КАЗАКОВ: — А у нас она есть?
МАМБЕТАЛИЕВ: — Она есть и всегда была.
“ВБ”: — Но что–то ее голоса не особенно слышно.
МАМБЕТАЛИЕВ: — Часть интеллигенции молчит, часть продалась власти, часть сидит в кабинетах, они никогда не пойдут грудью на амбразуру. Интеллигенция разная.
СЫДЫКОВА: — Ителлигенция никогда не была движущей силой революций, но как индикатор общественного мнения — да. На основе публикаций в прессе работают целые институты в мире. В Америке все серьезные политики начинают свой рабочий день с чтения газет “Вашингтон пост” или “Нью–Йорк таймс”, которые правительству не подчиняются. Обозреватели этих газет разбирают политику и ситуацию в стране не хуже, чем аналитики Агентства национальной безопасности.
Журналистами не рождаются
“ВБ”: — В Кыргызстане тоже были времена, когда помощники президента собирали информацию из СМИ и каждое утро клали на стол своим шефам.
СЫДЫКОВА: — В Америке они из публикаций в прессе извлекают уроки и делают реальные выводы, а у нас, наоборот, во–первых, готовят предвзятые обзоры, а, во–вторых, — выводы делают какие? Такого–то наказать, такого–то больше не пускать, на такого–то найти компромат и так далее.
КАЗАКОВ: — В конце XIX — начале XX веков в России интеллигенция все процессы в стране разобрала и расписала — кто что делает и на что способен. Вот какая интеллигенция нужна. Она помогла большевикам прийти к власти, а те, понимая, что такое интеллигенция, разделались с нею. В 1960–е годы советская власть разбомбила Андрея Вознесенского и Евгения Евтушенко просто за инакомыслие, они ведь в политику не лезли, а все закончилось на Александре Солженицыне, на которого писали грязные письма со всех уголков Советского Союза. Даже наш Нурпаис Жаркынбаев написал. Большевики мобилизовали всех — и знающих, не знающих, все защищали Анджелу Дэвис, какие–то страны, про которые ничего не знали. Вот во что превратили власти нашу интеллигенцию.
МАМБЕТАЛИЕВ: — Единственное, что изменилось — нет цензуры. И самые тиражные газеты — не государственные.
КАЗАКОВ: — И власти это не нравится.
МАМБЕТАЛИЕВ: — Правительственная газета “Слово Кыргызстана” даже не указывает свой тираж, нарушая Закон “О СМИ”.
НУРУШЕВ: — На Западе каждые полгода публикуются результаты опросов общественного мнения по самым различным вопросам, и политики следят за изменениями...
СЫДЫКОВА: — А у нас всегда полный одобрям–с.
НУРУШЕВ: — Кого выберут президентом, тот автоматически становится отцом нации, вот что такое наше общественное мнение. Подхалимаж и холуйство — наше общественное мнение. Интеллигенция пылинки с Акаева сдувала, не давала критиковать, говорила, что, если он уйдет, все в стране развалится. С Бакиевым то же самое было, и сейчас все повторяется.
СЫДЫКОВА: — В народе бытует мнение, что раз президент говорит про Бога и читает намаз, значит, он автоматически положительный. Вот до чего дошло.
“ВБ”: — Но до советской власти были ведь люди среди кыргызов, которые говорили, писали, выступали против власти...
МАМБЕТАЛИЕВ: — Их было не так много...
“ВБ”: — ...они сохранились в памяти народа, а в советское время диссидентов не оказалось.
КАЗАКОВ: — Как только истребили в 1930–е годы всех мыслящих и думающих, народ сразу все правильно понял.
“ВБ”: — До сих пор боимся иметь собственное мнение.
КАЗАКОВ: — Но посмотрите на наши соседние страны, мы окружены диктаторами, и наши руководители ведь с ними встречаются и разговаривают. Им не нравятся наши демократия и свобода слова, даже наше подобие парламентаризма глаза колет.
НУРУШЕВ: — Свободомыслие — не массовый продукт. Общественное мнение всегда подготавливают отдельные личности, а плоды достаются мерзавцам.
МАМБЕТАЛИЕВ: — Но разве в защиту “Вечерки” не выступил никто из интеллигенции? Выступают многие. Они высказывают свое мнение, они говорят, что это рейдерство. И депутаты такие есть. Не надо принижать собственное общество.
“ВБ”: — Насколько это находит отклик в обществе?
МАМБЕТАЛИЕВ: — Если бы отклика не было, газету читали бы только ради рекламы.
“ВБ”: — Есть влияние “Вечерки” на общество?
КАЗАКОВ: — Конечно, есть.
МАМБЕТАЛИЕВ: — “Вечерний Бишкек” всегда держал планку, не опускался до уровня бульварного издания. Только в период властвования Адиля Тойгонбаева “Вечерка” делала то, что ей говорила власть, в остальное время она умела держать руку на пульсе общества. Поэтому она и сохранила свой тираж.
СЫДЫКОВА: — Надо продолжать точить каплями камень. Пресса работает не на сегодняшний день. Если перестать бороться, будет провал в истории, это будет самоубийство, потомки не простят. “Вечерку” уже ведь закрывали, она снова выходила, газету Res Publica закрывали, вот мы снова вышли, “Асабу” закрыли, появился “Агым”.
КАЗАКОВ: — Никто не рождается готовым журналистом, журналистами людей делает власть.
“ВБ”: — Героев и антигероев тоже делает власть, заставляя их сопротивляться. Но то, что кто–то вел себя по–геройски, выясняется много позже, поначалу это даже может показаться неразумным. И общественное мнение — не обязательно то, что публикуется на страницах изданий или говорится с экрана телевизора. Многое скапливается в невидимой части спектра, а то, что выходит наружу, — лишь малая часть накопившегося.
Нарын АЙЫП
Источник - Вечерний Бишкек