Всепожирающая глобализация сглаживает все национальные особенности, однако именно в XXI веке в Кыргызстане особо выросло чувство гордости как за свое прошлое, так и за будущее. Вот только в настоящем гордиться особенно нечем.
Гордость диктаторов
После раздела Кореи на два государства в начале 1950–х Южная Корея лежала в руинах, потому что исторически, как и почти везде в мире, юг страны был аграрным, а север — промышленным. Среднегодовой доход в 1962 году составлял $87 на человека (сейчас в Кыргызстане $1380), но вырос к 1989 году до $4830, а сегодня уже превысил 30 тысяч долларов, при этом южнокорейская экономика 12–я в мире.
Генерал Пак Чонхи, пришедший к власти после переворота в 1961 году, решил добиться успеха путем централизации всего и вся — была проведена масштабная национализация, вся банковская система перешла под контроль государства, появились “чеболи” — крупные конгломераты, а правительство сохранило в своем владении железные дороги, энергосектор, водоснабжение, автодороги и порты.
Как писал профессор Александр Селищев, тогдашний президент страны Пак вызвал к себе ведущих бизнесменов страны и поставил перед ними задачу по–военному просто: “Цой, ты чем сейчас занимаешься?” — “Производством риса и игорным бизнесом”. — “Будешь строить суда!” — “Но я не умею!” — “Государство поможет. А Ким будет производить телевизоры и магнитофоны, Чо — автомобили”.
На этом разговор был закончен, но и дела начались.
Наши же диктаторы умеют устраивать только свою личную жизнь, и всем известно, о чем они беседуют при встрече с олигархами. Но попробуйте тронуть их чувство гордости — вы станете врагом государства и всего народа. Пак Чонхи был сельским учителем, затем попал в армию, где дослужился до генерала, а придя к власти, изменил страну, потому что имел счастье быть гордым.
Гордость энергетиков
Эффективность кыргызской энергетики обратно пропорциональна коррупции в секторе, для борьбы с которой не хватает никаких ресурсов, воли и... гордости. Нас всех можно называть ворами, потому что мы тырим электричество везде и всюду, причем без особой пользы для себя и окружащих. И департамент по регулированию ТЭК создан, чтобы сделать отрасль рентабельной, не вдаваясь во внутренние механизмы, то есть не раздражая коррупционеров.
Купить природный газ в России и доставить его казахам, чтобы те сожгли его в Таразе и дали Бишкеку недостающие киловатт–часы по цене в 5 раз большей, чем мы сами производим... Можно ходить с гордо поднятой головой. Видимо, Бишкекская ТЭЦ, как нам иногда объясняют, изначально была заточена под карагандинский уголь, так что не только кара–кечинское бурое золото, но и природный газ тоже, пришедший по другой трубе, в ее печах не желает гореть, а вот для Жамбылской ГРЭС газ не пахнет, она не разбирает, откуда он пришел.
За 4 с половиной года, прошедших со времени революции, можно было хотя бы в Губкинском нефтегазовом институте в Москве подготовить 4–5 специалистов, которые начали самостоятельную геологоразведку — подземные запасы не имеют госграниц, поэтому, раз они есть под соседними странами, должны быть и под Кыргызстаном. А дискуссии вокруг того же месторождения Бургенди на границе, которое Узбекистан когда–то взял в аренду и добывает там нефть с газом, не выходят за стены кыргызских кабинетов, так что мы — герои дома, никто — в бою, без чести и гордости.
Гордость мигрантов
Трудовые мигранты, голосующие против власти своими ногами, становятся в последние годы чуть ли не локомотивом экономики (какова экономика, таков и локомотив), их денежные переводы на родину составляют более трети валового продукта, в их интересах создаются целые политические партии, к ним ездят журналисты, про них снимают фильмы, проводят исследования. Ни дать ни взять — гордость нации.
Но большинство из них просто выживает, они трудятся на самой грязной работе, живут по десять человек в съемной комнате и не особенно заморачиваются общенациональными проблемами. Многие часто садятся в первый попавшийся поезд или самолет, едут к первым попавшимся землякам–знакомым и согласны на любые условия работы, лишь бы прикоснуться хоть к какой–то современной жизни, а не влачить существование в застывшем феодализме у себя в селе.
При этом они готовы даже поменять гражданство на любое другое — российское, казахское или украинское, — если после этого налоги, взимаемые с них, снизятся или перестанут останавливать на улице милиционеры. Быт побеждает любую идеологию или принципы, которых просто нет у молодых людей, покинувших свою родину, ничего для них не успевшую сделать и вспоминающую о них лишь перед выборами.
Но вот приезжие из Армении или Грузии почти никогда не работают в России дворниками или мусорщиками. Еще в советское время в Ереване не было ни одного вытрезвителя — просто некого было ловить и сажать туда. У кыргызов есть поговорка “Принуждающая жизнь побеждает взлетающую мысль”, а писатель Станислав Ежи Лец сказал еще лучше: “Жизнь заставляет делать много добровольных вещей”, и первой в жертву иногда приносится еще никуда не взлетевшая национальная гордость, которой сыт не будешь.
Гордость на слив
В кыргызских пансионатах на кыргызском Иссык–Куле с утра до вечера крутят узбекские эстрадные хиты, в книжных магазинах в Бишкеке продают книги российских издательств, ни к одному лекарству, купленному в кыргызской аптеке, невозможно найти инструкцию на кыргызском языке. В кыргызских ресторанах или отелях в кыргызском Бишкеке почти никогда невозможно настроить телевизор на кыргызские телевизионные каналы, и никто вам ни в чем помочь не сможет — обслуживающему персоналу никогда в голову не приходило, что кто–то когда–то может пожелать смотреть местные телеканалы.
Какая может быть профессиональная гордость у учителей школы или преподавателей университета, если они ставят своим ученикам оценки и зачеты за деньги? Им, как и воспитателям детских садов, мы вверяем своих детей, чтобы они научили их понимать мир, полюбить какую–либо профессию, воспитать уважительное отношение к труду, расширять свой кругозор до современного уровня, а они оценивают такое доверие бумажками с помятыми портретами наших знаменитостей.
И какая может появиться гордость у наших детей, которые, окончив школу или институт, на поверку не имеют понятия, что такое хорошо и что такое плохо, что значат ответственность и честность, культура труда и взаимопомощь, как работать в библиотеках с литературой, как готовить эксперимент, результатам которого можно доверять, как выражать грамотно свои мысли или задавать вопросы, выражающие суть интереса.
И можно ли вернуть гордость милиционерам, разбегающимся при первом же виде толпы и постоянно ноющим, что в случае чего власти сделают их козлами отпущения и свалят все свои грехи на них? Они заранее снимают с себя любую ответственность за любые последствия и готовы оправдать любой свой позор. Очень удобная и беспроигрышная позиция для возврата к феодальной анархии.
Кыргызстан в ущерб себе пропускает на свою территорию товары из соседней страны с бирками “Сделано в КG”, а потом оказывается, что это делают сами же кыргызские дельцы, отдавшие свой бизнес на аутсорсинг. Погранслужба закрывает государственную границу после кровавого инцидента, чтобы хоть как–то воздействовать на зарвавшуюся сторону, однако сами же кыргызские предприниматели провозят через границу контрабанду и даже заставляют открыть границу. Как говорил Михаил Жванецкий, рожденный ползать всегда пролезет.
Гордость умников
Мы уже не можем исследовать свой собственный язык или историю, пока заокеанские фонды не выделят на это средства. Гораздо проще и выгоднее ежедневно ходить на тои или поминки — за вас уже все решено и организовано, просто придите и забудьте на полдня про недофинансирование. Даже просто посидеть дома вечером после работы 2–3 часа за письменным столом некогда — все ученые нарасхват в ресторанах.
Альберт Эйнштейн записывал свои соображения об относительности на клочках бумаги в перерывах между приемом посетителей в патентном бюро. У Михаила Булгакова не было даже таких клочков бумаги, и он делал пометки на манжетах своей сорочки. Лев Гумилев основные положения о пассионарности сформулировал в сталинских лагерях, а Никита Бичурин когда–то вывез из Китая целый караван рукописей, чем до сих пор пользуются востоковеды.
Допустим, биологам или химикам недоступны дорогие и чистые препараты, а физикам — токамаки и синхрофазотроны, а чего не хватает юристам или лингвистам? Но весь мир сговорился и создает великим кыргызским мыслителям одно коварное препятствие за другим — и рестораны придумали, и какие–то индексы цитирования, и архивы, да еще все достойные какого–либо изучения рукописи собрали вне пределов Кыргызстана.
И какая может быть национальная гордость у человека, если он даже свои родные слова пишет чужими буквами, потому что ему так удобнее? Многие, например, кто работает на компьютере, до сих пор, через 25 лет после принятия закона о госязыке, набирают на клавиатуре буквы “о”, “у” и “н” вместо “°”, “ї” и “ў”, хотя научить даже бесчувственную машину распознавать кыргызские знаки особого труда не составит.
Когда же таким умникам делаешь замечание, они возмущаются и искренне не понимают — почему их кто–то заставляет делать лишние усилия? Чехам, например, чтобы напечатать некоторые свои буквы, приходится нажимать одновременно несколько клавиш, не говоря уже о китайцах или японцах с их иероглифами, которые из их написания создали целое искусство каллиграфии.
***
Во время кризиса 1998 года женщины Южной Кореи выстраивались в очереди, чтобы сделать добровольные пожертвования и сдать государству свои сбережения, золото и драгоценности. В рекордные сроки было собрано так много золота, что это значительно укрепило золотовалютные резервы страны. Когда кризис был пройден, правительство вернуло своим гражданам долги с процентами.
Трудно себе представить, что кыргызские бизнесменши или депутатши сдадут в казну что–либо из своих украшений ради помощи бюджету.
Нарын АЙЫП, публицист
Источник - Вечерний Бишкек