Сегодня на первом пенитенциарном форуме, который пройдет в Госрезиденции, будет обсуждаться проект Государственной программы ресоциализации осужденных лиц и освободившихся из мест лишения свободы.

   

Речь пойдет об их паспортизации, медобслуживании, создании в стране службы пробации. Проблема назрела и затрагивает не только самих экс–заключенных, их родных, но и всех нас. Поскольку эти люди, порой больные туберкулезом, выходят в никуда, на улицу. Без документов, денег, жилья. У многих нет родных, от кого–то те отказались, да и не всегда у бывшего заключенного складываются отношения с ними после возвращения.
    

Но даже те, кто хотел бы зачеркнуть свое прошлое и начать все сначала, не могут без поддержки вырваться из этого замкнутого круга. И если раньше государство давало шанс таким людям начать нормально жить, то сейчас почти четверть века экс–заключенные предоставлены самим себе. С одной стороны, государство вроде бы проявляет гуманность по отношению к этим людям, постоянно объявляя амнистии. А с другой — бросает их на произвол судьбы, когда они выходят. Ни для кого не секрет, что уровень рецидивной преступности у нас один из самых высоких в ЦА. Да и как ему таковым не быть при пренебрежительном отношении государства, общества к оступившимся, но своим же гражданам. Хотя оно все–таки начало меняться, если впервые в стране при поддержке известной организации “Международная тюремная реформа” (PRI) разработан проект программы по оказанию помощи лицам, у которых есть и были проблемы с законом.
    

Что предлагается в госпрограмме по ресоциализации осужденных, бывших заключенных? Прокомментировать этот вопрос “Вечерка” попросила координатора проектов представительства PRI в Центральной Азии Жанну НАЗАРОВУ.
    

— Ресоциализация — это многогранный процесс, который включает и паспортизацию, и восстановление семейных связей, и трудоустройство, и много других аспектов. В рамках одного проекта сделать это невозможно. Поэтому нами и разработана госпрограмма для исправления и ресоциализации осужденных и отбывших наказание. В работе форума принимают участие сотрудники правительства, работники ГСИН, правозащитники, приехали представители нескольких стран, где давно и успешно работает такая программа, чтобы поделиться опытом.


— Вы находите понимание у Госслужбы исполнения наказаний?
    

— Да. ГСИН не остается в стороне. Служба пытается привлечь инвесторов, предпринимателей, чтобы открыть предприятия внутри спецучреждений, реанимировать то, что было и есть. Люди в колониях должны трудиться, быть заняты. Мы стали организовывать своего рода ярмарки осужденных, которые в ближайшее время выйдут на свободу. Есть предприниматели, которые согласны взять их к себе на работу. Не исключается и вариант, когда осужденные, отбывающие наказание в колонии–поселении, могли бы днем работать вне стен спецучреждения. Главное, чтобы они вернулись обратно. В ярмарках также участвуют мэрия Бишкека, Минтруда и соцразвития и ГСИН.
    

У нас есть два пилотных проекта по ресоциализации осужденных — в Бишкеке и Караколе. В Бишкеке его осуществляет Лига защитников прав ребенка. С освободившимися из мест лишения свободы работают психологи, бизнес–тренеры, выезжают на какое–то предприятие, чтобы они убедились: то, чему их учат, можно реализовать. Мы работаем по принципу: не ходить и просить, а предлагать.
    

Конечно, не все, кто начал посещать наши курсы, оканчивают их. Но те, кто дошел до финиша, поверил в свои силы, смогли трудоустроиться и даже открыть свое маленькое производство. Кроме того, бывшие заключенные например, создали общественный фонд “Рауф”, что означает “милосердие”, и сами начали помогать освободившимся.
    

В Караколе иная модель ресоциализации. Там акцент больше делается на работу с семьей вернувшихся из мест лишения. Мы конкретно не ориентируемся на какую–то определенную категорию осужденных: кого–то условно осудили, другой только что освободился, кто–то отбывал наказание один раз, а кто–то — несколько, а работаем со всеми. Большую поддержку оказывает мэр Каракола. Как человек государственный, он смотрит в корень проблемы и пытается решать ее всеми доступными и законными методами. Например, ни у кого из группы бывших заключенных, с которой сейчас работаем, не было прописки, и он согласился прописать их по адресу мэрии. Согласно законодательству, человек, вернувшийся из мест лишения свободы, может временно зарегистрироваться по адресу исполнительного органа.
    

Мы специально сделали две модели пробации и ресоциализации, чтобы понять, где этот механизм не срабатывает. В апреле наш проект начнет работать еще в двух регионах.
    

В проекте участвует и Государственная регистрационная служба, поскольку документы экс–осужденных либо теряются, либо истекает срок их действия, есть и другие причины, по которым человек выходит за ворота колонии без паспорта. Чтобы программа ресоциализации заработала, надо закрепить основные ее аспекты на законодательном уровне. Вот поэтому так важна нынешняя встреча, причем на таком высоком уровне. Особенность нашего проекта в том, что мы продвигаем его и параллельно стараемся на законодательном уровне закрепить изменения, которые происходят в лучшую сторону.


— Вы упомянули о пробации. Что это за новая форма работы с осужденными?
    

— Закон “О пробации” уже принят. Но работать он начнет только в 2019 году. Уголовно–исполнительные инспекции преобразуют в службу пробации, призванную обеспечить ресоциализацию осужденных лиц и их выход из трудной жизненной ситуации, приведшей к совершению преступления.
    

Пробация делится на четыре стадии — досудебная, пенитенциарная, постпенитенциарная и условно приговорная. Досудебная апробация очень важна, поскольку может решить половину проблем. Например, если офицер службы пробации правильно составит портрет обвиняемого и выразит свое мнение, что этот человек может исправиться, то ему может быть вынесен приговор, не связанный с лишением свободы. В Казахстане на этой стадии выносится много альтернативных решений. Конечно, все зависит от тяжести преступления, срок наказания по которым не превышает пяти лет.
   

 Другая, не менее важная часть пробации, — это пенитенциарная. За год до освобождения заключенного его должны начать готовить к переменам в его жизни. Есть такое понятие, как “встреча у ворот”, подразумевающее встречу бывшего осужденного с родственниками.
    

Постпенитенциарная пробация подразумевает наблюдение за осужденным и оказание помощи ему в трудоустройстве, восстановлении документов.


— А что делать человеку, который освободился, а у него ни кола ни двора, ничего и никого нет, кроме справки об освобождении, и никто его не встречает?
    

— Считаем, что человека к освобождению надо готовить хотя бы за год. Сотрудники пробации должны за это время выяснить, есть ли у человека родные и где, как их найти. Мы составляем для такого человека что–то вроде памятки, где указывается, куда он может и должен пойти, чтобы восстановить документы. Есть трехмесячные курсы, организуемые Минтруда, и так далее. Конечно, в одночасье всех проблем не решить, но с чего–то надо начинать. И перемены начались.

Мы поможем другим
    

Самат АБДРАХМАНОВ, директор общественного фонда “Рауф”:
    

— Когда нас, бывших осужденных, представители проекта PRI пригласили на курсы, то было сомнение потому, что люди, вышедшие на свободу, никому не нужны, они изгои в обществе, в котором им места нет. Но мы вскоре поняли, что ошибались, думая так. Нам помогли. Благодаря проекту мы прошли курсы, получили паспорта. Потом создали общественный фонд, составили бизнес–проект и выиграли грант. А сейчас на эти деньги открываем швейный цех не для обогащения самих себя, а чтобы трудоустроить людей, вышедших на свободу или попавших в трудную жизненную ситуацию.
    

Фонд тоже начал работу с экс–осужденными, проведем с ними сначала психологическую реабилитацию: людям из зоны тяжело влиться в общество. Со временем по возможности постараемся их трудоустроить и научить каким–то навыкам. Это поможет снизить уровень преступности, рецидивных правонарушений.


Нина НИЧИПОРОВА
Источник - "Вечерний Бишкек"

Темы: