Б.Барыктабасова: "Как наши врачи оказались без защиты? На самом деле они всегда и были без защиты"

Эксперт по здравоохранению Бермет БАРЫКТАБАСОВА рассказала, почему, по ее мнению, страна оказалась не готова к встрече с коронавирусом, отправили в отставку предыдущего министра здравоохранения, почему врачи вначале остались без надежной защиты и не могли обезопасить себя.
    
Как наши врачи оказались без защиты? На самом деле они всегда и были без защиты. Никогда в принципе не ставился вопрос о том, что врач тоже нуждается в защите. Если раньше врач был, как говорится, царь и бог и пользовался авторитетом и уважением, то в последнее время само же государство сильно пошатнуло и принизило его статус, безнаказанными оставались случаи нападения на врачей, избиение их, оскорбления и проклятия в их адрес. Еще задолго до COVID стало очевидно, что докторов надо защищать от насилия — и физического, и психологического — со стороны населения.
    
Конечно, такая ситуация возникла не сразу, не вмиг, она складывалась годами. Статус врача падал все ниже и ниже, унизительная мизерная зарплата, которая приводит к увеличению коррупционных рисков, к поборам с пациентов. Создались просто неприемлемые отношения между врачом и больным.
    
В моем понимании классического врача, как, впрочем, и многих моих коллег, отношения между врачом и больным должны основываться на взаимном доверии, дружелюбии и любви. И таким образом они вместе борются с болезнью. Но сегодня у нас нередко врач равнодушен, зол и обижается на пациента. И больные отвечают агрессией, безразличием и обидой на медиков. В итоге проигрывают и те, и другие. Ситуация с коноравирусом обнажила массу проблем, на которые годами не обращали внимания, скрывали или просто игнорировали. Стало очевидно, что врач нищий, что даже элементарно сам приобретал не только халат, но и все средства индивидуальной защиты. Никогда у Минздрава, ФОМС не болела голова о том, что врача, собственно весь медперсонал, надо подобающим образом одеть. О защите и безопасности медперсонала и речи не было. Даже эпидемиологическая служба не была готова. И первыми под удар среди медработников попали эпидемиологи, среди них начались заражения.
    
Из–за несогласованных действий медиков и силовиков, почему–то взявших борьбу с коронавирусом в свои руки, проводились не всегда разумные противоэпидемиологические меры. Хотя в таких ситуациях главные действующие лица — это врачи, в частности эпидемиологи, и к их рекомендациям надо прислушиваться. Силовики же призваны помочь им в реализации этих мероприятий. Но получилось все наоборот.
    
Да и люди с медицинским образованием дали маху. Начали на первых порах предпринимать не самые верные действия, которые больше напоминали работу с чумой, холерой. COVID–19 — это болезнь, вызываемая совершенно иным вирусом, и методы борьбы с ним, конечно, сильно отличаются от других инфекционных заболеваний (туберкулеза, ВИЧ/СПИДа, чумы, холеры и т.д.).
    
Но пошли по старинке и по привычке. Все стали заливать хлоркой. Совершенно бездейственный метод. Вирус не передается по земле. Но до сих пор поливают дороги дезсредствами. Деньги, потраченные на это, выкинули, считаю, на ветер, а, скорее всего, кому–то в карманы. Это было одно из самых необдуманных и неэффективных решений. В то время как был обнажен весь остальной “медицинский фронт”.
    
Медиков отправляли на передовую без соответствующей защиты. В медицинской практике за рубежом главный принцип в любых ситуациях и, в частности, с COVID: сберечь медперсонал. Будут медики, значит, будет кому спасать все остальное население. А у нас безопасность медперсонала стала ...надцатой задачей после бесполезного заливания дезсредствами дорог. Медики начали роптать, потому что оставались без какой–либо защиты. Население вздрогнуло, увидев неприглядную картину и отношение к ним и массово откликнулось в виде многосторонней помощи. И только это возмущение заставило власти обратить наконец внимание на проблему.
    
То есть было предпринято множество решений, совершенно противоправных, неправомочных и необоснованных. Достаточно сказать, что Минздрав потратил 30 миллионов сомов, выделенных государством, отнюдь не на защиту медработников. В том числе и поэтому в Кыргызстане так много заболевших среди медперсонала, особенно в первое время. Были такие дни, когда 43 процента от всех заболевших в столице составили медики. Выводы лежат на поверхности.
    
Защитных средств — костюмов, масок, очков — не было в достаточном количестве. Имеющихся ресурсов хватило недели на две, со слов коллег. Изначально ответственность обеспечения СИЗ лежала на руководителях медицинских организаций. Но они никогда не делали упор на защитные средства, потому что и Минздрав на этом не акцентировал внимание, как, впрочем, и ФОМС, и Департамент лекарственного обеспечения и медтехники, и Департамент профилактики заболеваний и госсанэпиднадзора, и Республиканский центр инфекционного контроля! Хотя наличие средств индивидуальной защиты — это государственная задача.
    
И пока не начала поступать гуманитарная помощь, образовалась серьезная брешь в системе обеспечения безопасности медицинских вмешательств и медперсонала. Население, повторяю, оказалось чутким в этой ситуации, кинулось спасать медиков. Люди перечисляли деньги, начали шить маски, костюмы, подвозили на работу, привозили продукты и еду в больницы.
    
Не могу сказать, что у нас сложилась угрожающая ситуация, но риски повышения предотвратимой смертности высокие. В год от разных несчастных случаев, болезней умирает около 30–40 тысяч человек. В клиниках ранее лечилось одномоментно примерно столько же. Где эти люди сейчас? Почему они не получают должной помощи, почему мучаются от болей дома, зарабатывая осложнения? Смертность среди них может в разы превышать смертность от коронавируса. Да, работает экстренная хирургия, кардиология. Но нельзя из–за страха перед коронавирусом отказывать людям в праве на получение лечения. В Конституции говорится, что человек имеет право на получение квалифицированной медицинской помощи.
    
Более того, чтобы освободить отделения больниц для коронавирусных пациентов и лиц с подозрением на него, спешно выписывали обычных пациентов: мол, они подождут.
    
Большой ошибкой, считаю, было то, что всех контактных, бессимптомных людей на первых порах затолкали в больницу, основываясь только на результатах одного теста. Чтобы поставить диагноз, надо пройти массу этапов: жалобы пациента, анамнез, клинический осмотр, лабораторные биохимические, инструментальные и другие анализы. И на основании еще многих других результатов исследований можно поставить диагноз. У нас же диагноз COVID выставлялся на основе лишь результатов экспресс–тестов, которые нередко выдавали недостоверный результат. Были случаи, когда у больного все признаки коронавируса, но тест дает отрицательный результат и наоборот. Таких случаев было огромное количество. Именно у нашей погибшей коллеги был ложноотрицательный тест даже при ПЦР–анализе. И она оставалась дома, хотя признаки были классические, схожие с COVID, насколько известно, к ней дважды приезжала мобильная бригада. Но тесты не показывали коронавирус. Потом сказали, что она поздно обратилась в больницу. Это очень печально, что из–за грубых нечувствительных алгоритмов люди погибли.
    
При этом госпитализировали всех с положительным тестом, особенно в первые недели. И только потом начали создавать обсервации на том же юге, где первоначально возник очаг. Неизвестно, сколько было ложноположительных среди них из–за той же высокой погрешности тестов!
    
Возможно, неточные экспресс–тесты навредили больше, чем все несогласованные действия вместе взятые. Сначала всем прибывающим проводили экспресс–тест. У кого положительный, отправляли на ПЦР–анализ, с отрицательным — домой. К примеру, было использовано 20 тысяч тестов. На тот момент было выявлено более 647 человек с положительным результатом теста (3%). Их результаты перепроверили на ПЦР, и только у 84 подтвердился коронавирус (12% подтвержденных на ПЦР из всех положительных экспресс–тестов). А каждый тест стоит не менее пяти долларов. Вот и умножьте. Ложные результаты приводили к ложным диагнозам, ложным назначениям, ложным тратам. При этом правительство упорно продолжало закупать эти экспресс–тесты на основании просьб Минздрава. Хотя нужно было проводить ПЦР–тестирование.
   
 Хороший результат дает компьютерная томография. Но сколько в стране таких томографов? Раз–два — и обчелся. Можно было, в конце концов, использовать электронные микроскопы, которые, слава богу, есть. Вирусы–то исследуют под микроскопом. То есть вместо того, чтобы использовать классическую медицину при установлении диагнозов, взяли за основу сплошь мало доказанные методы диагностики и лечения коронавируса. Результаты применения недостоверных методов не заставили себя долго ждать.
    
Весь фокус внимания в первую очередь должен быть сосредоточен на оказании медпомощи доказанными методами и хорошо обученным и защищенным медперсоналом.
    
Сейчас Республиканская инфекционная больница показывает чудеса профессионализма, медики спасают тяжелейших больных, принимают всех без отказа и больше всех приняли пациентов с COVID в стране. И при этом среди медработников, тьфу–тьфу, нет ни одного заболевшего, потому что все организовано на высочайшем уровне, потому что они надежно защищены и обучены тому, что и как делать в этой сложной эпидобстановке. Самое главное, принципы инфекционного контроля соблюдены досконально.
    
Везде, где в первую очередь позаботились о медиках, нет большого их заражения.
    
Не могу, конечно, не сказать о лечении больных с коронавирусом. Руководство Минздрава (1–2–е издания) по лечению вначале было нашпиговано недоказанными, а потому опасными вмешательствами. Сейчас из него исключены все недоказанные вмешательства, и пациентов выводят из тяжелого состояния и без не доказавших свою эффективность и безопасность препаратов для лечения COVID–19.
    
Многие больные с коронавирусом, надо признать, умерли не от вируса, а от осложнившихся хронических заболеваний: у кого–то был цирроз, рак 4–й степени, проблемы с сердцем, легкими. Скорее всего, некоторые смерти от COVID вообще не идентифицировали и не засчитали.
    
Надо признать, что наше здравоохранение не было готово к встрече с вирусом, как во всем мире. Поэтому не случайно поменяли министров здравоохранения вопреки поговорке: коней на переправе не меняют. Предыдущий уверял, что везде и во всем у нас готовность номер один. А на самом деле оказалось, что обеспечение у нас, как водится, было “на ноль целых, ноль, ноль...”.
    
Из всего этого надо сделать серьезные выводы и усилить медицину во что бы то ни стало. Этот коронавирус — первый звоночек.

стресс и страх
    
Никто не просчитывал, как те или иные меры отразятся и на психологическом состоянии народа. Та же обработка улиц — не что иное, как психологическая атака на население. Нет в мире научных доказательств того, что улицы, школы и промышленные объекты надо поливать дезрастворами. Не чума же. Нигде такую глупость не делали. Поверхности, внутри помещений — другое дело.
    
Можно привести и ряд других действий, отрицательно влияющих на психологическое здоровье человека, тем более сидящего безвылазно дома в течение более полутора месяцев.
    
Народ и без того угнетен, напуган цифрами зараженных и заболевших, чрезмерно строгими карантинными ограничениями. Бережнее надо относиться сейчас к людям, слишком много негатива. Почему молчат сегодня, что суициды увеличились? Почему не вспомнит об этом Минздрав?
    
Общество на пределе. Стресс и страх чувствуются, как никогда ранее, в народе. Сирены комендадутры выли, как в военное время, будто пора бежать в бомбо-убежища. Постовые свистели в свои свистки так пронзительно и протяжно, будто гнали преступников или загоняли скот в стойла. Страх неизвестности, неопределенности, из–за боязни заболеть, перед будущим, как жить дальше — все это порождает немотивированную агрессию в замкнутом пространстве. Насилие в семьях, алкоголизм выросли в разы.
    
И на этом фоне людям каждый день сообщают о количестве заболевших. Надо ли это делать? Парализована и без того большая часть медицины, что отдается и физической, и психологической болью в народе. И такой перебор во всем.

Нина НИЧИПОРОВА
Источник - "Вечерний Бишкек"