Пока в соседних странах по 20 лет властвует по одному незаменимому президенту, смена кадров в Кыргызстане стала настолько обыденным делом, что уже половина населения — бывшие. Зато неудержимо растет средний уровень компетентности.
Профессионализм
Если поручить даже простое дело разным людям, они выполнят его по–разному. Все зависит как от способностей и навыков, так и от отношения к делу. Профессионализм — это скорость: каждый может, например, стачать сапоги, но один это сделает за часы, а другой будет мучиться месяц. То же и с государством, где масштаб деятельности — жизнь. Один может за отпущенное ему время поднять вверенную страну на новую ступень, другой все еще будет входить в курс дела, когда с него уже начнут спрашивать результат.
Талант управлять проявляется тоже по–разному, но многое решают напор и стремление к власти — иногда они раскрывают дремавшие ранее способности, а порой и ничего не раскрывают — руководитель властвует, как поет не имеющий слуха человек, в то время как зависящая от него челядь (иногда это весь народ) хвалит уникальное исполнение.
Но в обществе без общественного мнения почти каждый считает себя способным управлять чем угодно, достаточно иметь, как минимум, двух заместителей — одну половину дел дать одному, другую — другому, чтобы ни один из них в отдельности не мог претендовать на целое, и дальше — “сбылась мечта идиота”: можно даже баллотироваться в президенты — вот у него много заместителей и помощников.
Некоторые же управляют, используя умных людей и специалистов, которые поднимут любое дело на высокий уровень. Когда работники умело подобраны и правильно расставлены, появляется синергизм — усиление способностей друг друга, однако большинство из нас патологически боится умных и порядочных сотрудников и старается окружить себя бездарями, чтобы самому выигрышно выглядеть на их фоне.
Кадры решают все, но еще важнее системность подхода. И как раз кадровая политика в Кыргызстане, проводившаяся все годы независимости, — яркий пример отсутствия какой бы то ни было системы.
Трайбализм
Это когда–то кадры специально искали, профессионально подбирали и кропотливо растили. Сейчас каждый, кто удачно родился или женился, считается готовым претендентом на любой кабинет. Раньше человека не назначали на областную должность, пока он не пройдет районную школу, и нельзя было прыгнуть на республиканский уровень, если не обкатался, например, в обкоме.
Конечно, проходя все эти ступени, чтобы накопить опыт, кандидат терял остроту восприятия и становился человеком системы, но отсутствие системы еще хуже. Готовить специалистов комплексно — то же самое, что инвестировать в воспитание и образование детей, и правильно подготовленные кадры, как и дети, никогда вас не предадут.
Всю эту какую–никакую, но систему начал разрушать первый президент, который и заложил трайбализм в кадровые вопросы, а следующие президенты творчески продолжили и усугубили начатое, так что некоторые их назначения иногда ставят у многих волосы дыбом. И именно при первом президенте началось равнение на опыт прошлых манапов и биев.
Дело уже доходит до средневековых обычаев наследования, когда вместо уходящего с поста министра предлагается назначить нового из того же региона. Проблема регионального представительства ранее решалась тем, что потенциальный лидер работал по многу лет в разных регионах, так что все начинали считать его своим.
А для усмирения разгула регионализма можно было бы проводить оценку программ претендентов с зашифрованными персональными данными, как это делается при приеме абитуриентов в институты. Экзамены, конечно, не самый лучший метод отбора кадров, но те, кого сейчас иногда выбирают, никаких тестов не выдерживают.
Рандомизм
Кадры порой назначаются рандомно, то есть случайно. Словно кто–то сажает в саду случайно купленные на рынке семена цветов — то понравилась этикетка на пакетике, то посоветовал кто–то стоявший рядом, а то и сунул что–то по блату. Садовник — сложная профессия, у него в голове должен быть план, какой сад расцветет через несколько лет, какие цветы после каких распустятся, чтобы клумба цвела весь год, какие растения с какими совместимы, и так далее. “Купленные” же наугад и по настроению кадры редко дают гармонию.
Как сказал известный аналитик, каждый день вокруг бишкекского “Белого дома” ходят по кругу сотни человек — кто из них сможет прорваться на прием в высокий кабинет, тот часто и назначается на должность. Другие берут обитателей таких кабинетов измором, а те, кто просто честно работает и добросовестно выполняет свои обязанности, никуда назначены не будут.
Чтобы проводить хоть какую–то цельную политику, нужно иметь для этого дух. Когда же вы следуете сиюминутному раскладу политических сил, интересы назначенцев со временем приходят в противоречие и, хаотично переплетаясь, вяжут вас по рукам и ногам, так что каждое следующее назначение будет происходить в пределах все сокращающейся свободы, делая вас рабом обстоятельств и окружения.
Решать стратегические задачи будет все труднее, а возможность создания единой по духу команды станет в пределе такой же, какова, например, вероятность, что молекулы корпуса вашего телефона в своем броуновском движении вдруг направятся все в одну сторону и телефон сам воспарит в воздухе.
Еще полбеды, если господин случай касается лишь отдельных политических назначений, но министерства и ведомства кишат подобным рандомизмом, и когда их деятельность сильно зависит от того, кто стоит во главе, а тем более когда малоналаженной работой руководят малокомпетентные люди, это усиливает разлад.
Все это также сеет опасные семена в общественное сознание, где зарождаются мысли: “Да я бы сделал лучше!”, а значит: “И я тоже могу быть министром!”. Когда такие мысли посещают головы тысяч людей, становится опасно.
Вождизм
Противоядие против недовольства общества — справедливое управление, но справедливость понимается и видится по–разному снизу и сверху. Сверху панацеей кажется согласие в элитах, и достигается оно назначением на должности тех, кто окажется обязан и благодарен до конца жизни, а значит, будет всегда со всем согласен.
Организовать дело так, чтобы нужные вам люди выбирались или назначались на ключевые должности чужими руками и следуя необходимым процедурам, непросто, но когда используется вся мощь государственной машины, даже принципиальные враги становятся много сговорчивее. В результате появляются серые кардиналы, которым достаточно просто изучить опыт предшественников — все методы давно изобретены и опробованы, остается только держать демократическую мину.
Когда курс выбран, потенциальные и принципиальные противоречия между различными ветвями власти сглаживаются вплоть до исчезновения, но если все решается в одном месте, как правило, и ошибок допускается больше, особенно когда в этом месте сидят люди, сами никогда кадров не готовившие. Если же кто–то выбивается из грязи в князи, ему иногда просто сносит крышу, и он, как и подобает князю, отдает отрасль после своей победы на разграбление.
Бывают и преследование личных врагов, и даже назначения в пику общественному мнению, которому дается классический сигнал вождя: я сделаю так, как захочу, а вы ничего сделать не сможете. Дело движется к тому, что решения принимаются там, где и должны приниматься по логике выстраиваемой системы, как в советское время указы и постановления составляли и подписывали в Верховном совете или Совмине, но все прекрасно знали, что все решено в Политбюро.
Однако такое развитие событий может привести к худшему, что только может сделать для своей страны или организации принимающий решения руководитель — подобрать для управления и расставить на местах не соответствующие требованиям кадры.
Парламентаризм
С началом движения к парламентской форме правления подобная практика только усугубилась — кого куда назначить, теперь решают в своих фракциях политические партии, которые и сами–то по большому счету партиями не являются.
При этом делается вид, что это демократично, что как раз вот это выражение чаяний народа, что только вот так можно вывести страну из кризиса и именно такие “новости будущего” прославляются на встречах с иностранными делегациями.
В реальности же многие партии даже 5–6 стоящих политиков не могут подобрать для своих избирательных списков, не то что кадры для руководства министерствами или ведомствами, где надо реально работать, а не упражняться в риторике. Когда же места в списках примитивно продаются, идейной сплоченности ожидать не приходится. Плохо то, что никто не отвечает за провал работы того или иного назначенца — в худшем случае его просто отзовут и номинируют следующего как ни в чем не бывало.
И еще хуже, что глава правительства не может реально руководить такими “казачками” от партий, а значит, и сам не работает в полную силу и свободно в общих интересах. Как базаркомы у нас стали элитой, так и руководители уровня глав ЖЭКов становятся иногда акимами, и точно так же многие наши профессора не смогли бы работать даже старшими инженерами в серьезном институте, например, в Москве.
Однако почти все назначенные сами считают себя предельно компетентными, высокообразованными и бесконечно умными и, однажды усомнившись в этом, могут лишиться кресел. Когда же окружающие вежливо или из недоумения молчат, наглецы наглеют еще больше, а методы отъема кресел или усмирения неподобострастных те же — налоговые проверки, заявления доброжелателей, судебные разбирательства.
В результате нередко люди, занимающие высокие и высочайшие посты, ничем не отличаются от рядовых граждан, если вообще не слабее их. Бесконечные обсуждения на комитетах и сессиях оказываются менее эффективными, чем если бы пять–шесть настоящих специалистов выбрали того или иного кадра в интересах общества и государства. Но сильнее всего Кыргызстану не везет на самых высоких руководителей, что больше всего как раз нужно.
Нарын АЙЫП, публицист
Источник - Вечерний Бишкек